Фет (Foeth), Афанасий Афанасьевич

Фет (Foeth), Афанасий Афанасьевич (23.11.1820, с. Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии – 21.11.1892, Москва) – русский поэт и публицист. Он был сыном помещика Афанасия Неофитовича Шеншина, ротмистра в отставке, и немки, Шарлотты Фет (Foeth). Их брак, состоявшийся за границей (в Дармштадте, в Германии), по лютеранскому обряду, в России был недействителен. Таким образом, Фет официально был незаконнорожденным и до самого своего совершеннолетия оставался иностранным подданным. Это открытие, которое он сделал, когда уехал из дому учиться, было для него жестоким испытанием, и он потратил много времени и усилий на то, чтобы получить права дворянина и фамилию своего отца. В конце концов он этого добился в 1876 г., когда получил «по высочайшему повелению» право носить фамилию Шеншин. В литературе он до самой смерти сохранял своё прежнее имя. Первоначальное образование получил в родительском доме, затем три года учился в частном учебном заведении в Лифляндии, а потом в Москве, где некоторое время был пансионером у Погодина, который чуть не уморил его голодом. Поступив в Московский университет, он оказался однокурсником Аполлона Григорьева, в доме которого жил, платя за постой. В 1840 г. он опубликовал за собственный счёт книгу очень незрелых стихов, которые не предвещали будущего большого поэта. Но уже в 1842 г. он напечатал в «Москвитянине» несколько стихотворений, которые и поныне считаются самыми лучшими. По окончании университета он поступил на военную службу и пятнадцать лет служил в разных кавалерийских полках, твёрдо решив добиться офицерского звания, которое давало дворянство. Но, к его несчастью, за время его службы в армии необходимое для получения дворянства звание дважды было повышено, и только в 1856 г., став капитаном гвардии, он смог наконец выйти в отставку как хотел – русским дворянином. После короткой поездки за границу он женился (очень выгодно) на Марье Петровне Боткиной, родной сестре известного писателя и путешественника В. П. Боткина (автора «Писем об Испании»), и приобрёл небольшое имение, задумав составить состояние. Тем временем стихи сделали ему имя, и в конце пятидесятых годов он был уже заметной фигурой в литературном мире. Он подружился с Тургеневым и Толстым, которые ценили его здравый смысл и не осуждали за свойственную ему крайнюю скрытность. Именно от Фета мы знаем подробности знаменитой ссоры между двумя великими романистами. Впоследствии именно Фет их и помирил. Но тут молодое поколение русских радикалов, раздражённое явно негражданственным направлением его поэзии и его махрово реакционными пристрастиями, открыло против него систематическую кампанию. В конце концов им удалось свистом и улюлюканьем заставить его замолчать; напечатав в 1863 г. третье издание своих стихов, Фет на двадцать лет исчез из литературы. Он жил у себя в имении, активно и успешно занимаясь увеличением своего состояния и в качестве мирового судьи ведя упорную борьбу против крестьян за интересы класса собственников. Он снискал славу реакционера и закоренелого крепостника (своими «Письмами из деревни» и публицистическими статьями в «Московских ведомостях» и «Русском вестнике» времен Каткова) и приобрёл новое, ещё более роскошное имение в Курской губернии. Главными радостями в его последующей жизни было возвращение ему родового имени, звание камергера, пожалованное Александром III и лестное внимание Великого князя Константина. В своих отношениях с царской семьёй Фет «был принципиальным и бесстыдным подхалимом и лизоблюдом» (Д. С. Святополк-Мирский, «История русской литературы»). Хотя он и перестал печатать стихи после 1863 г, но никогда не переставал их писать, и его поэтический гений созрел за время мнимого молчания. Наконец в 1883 г. он снова явился перед публикой и с этого времени стал публиковать маленькие томики стихов под общим названием «Вечерние огни». Он написал три тома мемуаров, переводил своих любимых римских поэтов и своего любимого философа Шопенгауэра. Под влиянием Шопенгауэра Фет стал убеждённым атеистом и анти-христианином. И когда на семьдесят втором году жизни его страдания от астмы стали невыносимыми, он задумался о самоубийстве. Догадываясь об этом, родные делали всё, чтобы он не исполнил своего намерения, и следили за ним очень пристально. Но Фет проявил незаурядное упорство. Однажды, на какое-то время оставшись один, он взялся за нож, но, прежде чем ему удалось им воспользоваться, он умер от разрыва сердца.

Фет – типичный пример поэта, ведущего двойную жизнь. В студенческие годы он, как и все его сверстники, был экспансивен и открыт великодушным идеальным чувствам; но позднее он приучил себя к осторожной сдержанности, которая со стороны казалась чёрствостью. В жизни он был сознательно эгоистичен, осторожен, скрытен и циничен в своих суждениях о душевных порывах окружающих. Он различал реальную жизнь и идеальную жизнь поэта. Отсюда странное, поражавшее современников несоответствие между отвлечённым, нематериальным характером его стихов о природе и его прозаическим приобретательством. Он воздвиг непроницаемую перегородку между двумя своими ипостасями. Реальная присутствует в некоторых одах, написанных его августейшим друзьям, в некоторых второсортных эпиграммах – но прежде всего в замечательных, необычайно неоткровенных и всё-таки захватывающих мемуарах: «Ранние годы моей жизни» (посмертное издание) и «Мои воспоминания» (1848–1889). Менее всего искренние, они являются одной из самых тщательно продуманных масок, когда-либо носимых поэтом, опасающимся уколов пошлой действительности. Они не дают никакого представления о его внутренней жизни, но полны интереснейшей, хотя и очень обработанной информации о других. После 1863 г. и особенно в 80-е годы Фет стал более метафизичным. Он смело брался за философские сюжеты и размышлял о вечных вопросах художественного восприятия действительности. Высшее достижение поздней фетовской поэзии – его любовные стихи, несомненно, самые необыкновенные и самые страстные любовные стихи, написанные семидесятилетним человеком (не исключая Гёте). В них метод Фета – использовать в поэзии только свои собственные подавленные эмоции – одержал блистательную победу. Они так насыщенны, что выглядят как квинтэссенция страсти. И эти стихи принадлежат к самым драгоценным бриллиантам русской поэзии.

► «У Фета было достаточно вкуса, чтобы не считать поэтичной и красивой свою жизнь, отданную погоне за богатством и удовлетворением тривиального честолюбия. Но не надо думать, что Фет когда-нибудь осуждал свою жизнь во имя высших идеалов или хотя бы признавал, что можно было прожить жизнь достойнее и красивее. Нет, свою жизнь он воспринимал как тоскливую и скучную, но считал, что такова жизнь вообще. И до знакомства с Шопенгауэром, и в особенности опираясь на его учение, Фет не уставал твердить, что жизнь вообще низменна, бессмысленна, скучна, что основное её содержание – страдание, и есть только одна таинственная, непонятная в этом мире скорби и скуки сфера подлинной, чистой радости – сфера красоты, особый мир» (Бухштаб Б. Я., «А. А. Фет. Очерк жизни и творчества», Л., Наука, 1990, с. 59).