Зощенко, Михаил Михайлович

• 

Зощенко, Михаил Михайлович (29.07[10.08] 1895, Полтава  – 22.07.1958, Ленинград) – русский и советский писатель, сын художника и актрисы, родом из Полтавы. Отец Зощенко, Михаил Иванович, был художником. В журнале «Нива» славились его комические картинки с изображением украинских селян, он делал к ним потешные подписи. Хотя он и происходил из дворян Полтавской губернии – поместья не имел. Семью, правда, кормил – трёх сыновей и пятерых дочерей. Семья была большая и дружная. После ранней смерти отца мать, Елена Осиповна Сурина, – одна вырастила восьмерых детей.

Окончив гимназию, Зощенко в сентябре 1913 г. поступает в Санкт-Петербургский университет, на юридическое отделение. Но в апреле 1914 по постановлению правления университета был отчислен «за невзнос платы за весеннее полугодие 1914 года». Начинаются другие «университеты». «И тут, – пишет Зощенко, – слава Богу, началась Первая мировая война!» 29 сентября 1914 г. в Петрограде Михаил поступает в Павловское военное училище на ускоренные четырёхмесячные курсы военного времени юнкером рядового состава на правах вольноопределяющегося. 5 января 1915 г. переведён в юнкера унтер-офицерского звания. 1 февраля он окончил курсы и произведён в подпрапорщики (низший офицерский чин) с зачислением в армейскую пехоту. 12 марта 1915 г. юный Зощенко прибыл для прохождения службы в Мингрельский 16-й гренадерский Его Императорского Высочества Великого Князя Дмитрия Константиновича полк Кавказской дивизии.

Зощенко пишет о том, что судьба его берегла. Война на том участке, на котором он оказался, – в Западной Белоруссии, – носила в основном позиционный характер – кровопролитных сражений здесь не было. Но и сама жизнь на позициях была непроста. Зощенко всё выдержал. Себя, правда, не уберёг. В одной из вылазок попал под ураганный огонь, получил ранение в ногу. Награждён орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом и назначен на должность начальника пулемётной команды. Пулемёты тогда были оружием новым, стоили дорого, и доверить командование ими могли только способному, ответственному офицеру. Зощенко попал под газовую атаку, глотнул «смерти» – едва выжил, но здоровье погубил. В январе 1917 г. он был представлен к званию капитана и к ордену Святого Владимира 4-й степени (дополнительно к уже имевшимся четырём), но ни звания, ни ордена получить не успел. Прежняя жизнь рушилась. Города были охвачены революционными беспорядками.

Наступила Февральская революция. Николай II подписал отречение от престола. Большевистским агитаторам удалось довольно быстро разложить действующую армию: врагами теперь считались свои же офицеры, а с немцами солдаты, выходя из окопов, братались. Он вернулся в Петроград – надо было приспосабливаться к новым условиям.

Вслед за Февральской революцией случилась Октябрьская, к власти пришли большевики. И Зощенко сделал для себя трудный выбор – перешёл на сторону «трудового народа». Конечно, он сочувствовал бедным и несчастным крестьянам, без этого русского писателя быть не может – но выставлять главным злом того времени ограбленных дворян… Конечно, Зощенко понимал, ему придётся здесь жить и работать, и он стал для новой власти своим.

Чем ему теперь заниматься – уже ясно. Конечно, литературой! К тому же получается так, что и по состоянию здоровья ни к какой другой работе он не пригоден. Но сделать это не так просто. Но нужно как-то выстраивать свою писательскую судьбу, и на исходе июня 1919 г. он решается «объявиться» среди писателей – поступает в Студию при издательстве «Всемирная литература» – на отделение критики. Новой Студии помогает Горький, «буревестник революции». Горьким задумывалась лишь Студия для переводов шедевров всемирной литературы. Но потом сколько здесь появилось хороших писателей! Именно здесь Зощенко складывается как писатель. Сначала он читает свои рассказы студийцам. И здесь Зощенко оценили! Словечки и фразы из его рассказов пересказывали друг другу и от души смеялись: «Что ты нарушаешь беспорядок?», «Довольно свинство с вашей стороны», «Человек, одарённый качествами», «Подпоручик ничего себе, но сволочь». Здесь был написан и прочитан «Синебрюхов» [«Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова»], первый его шедевр!

В 1923 г., одновременно с рассказами, Зощенко пишет «Сентиментальные повести»: «Коза» и «Аполлон и Тамара». В 1924 году к ним добавились «Мудрость» и «Люди». В следующем – «Страшная ночь» и «О чём пел соловей».  В 1926 – «Весёлое приключение». И в начале марта 1927 они вышли книгой под названием «О чём пел соловей. Сентиментальные повести». В Предисловии сказано: «Эта книга, эти сентиментальные повести написаны в самый разгар нэпа и революции. И читатель, конечно, вправе потребовать от автора настоящего революционного содержания, крупных тем, планетарных заданий и героического пафоса – одним словом, полной и высокой идеологии. Не желая вводить небогатого покупателя в излишние траты, автор спешит уведомить с глубокой душевной болью, что в этой сентиментальной книге не много будет героического. Эта книга специально написана о маленьком человеке, об обывателе, во всей его неприглядной красе. Пущай не ругают автора за выбор такой мелкой темы – такой уж, видимо, мелкий характер у автора. Тут уж ничего не поделаешь. Кому что по силам, кому что дано. Один писатель широкими мазками набрасывает на огромные полотна всякие эпизоды, другой описывает революцию, третий военные ритурнели, четвёртый занят любовными шашнями и проблемами. Автор же, в силу особых сердечных свойств и юмористических наклонностей, описывает человека – как он живёт, чего делает и куда, для примеру, стремится. Автор признаёт, что в наши бурные годы прямо даже совестно, прямо даже неловко выступать с такими ничтожными идеями, с такими будничными разговорами об отдельном незначительном человеке. Но критики не должны на этот счёт расстраиваться и портить свою драгоценную кровь. Автор и не лезет со своей книгой в ряд остроумных произведений эпохи. Быть может, поэтому автор и назвал свою книгу сентиментальной. На общем фоне громадных масштабов и идей эти повести о мелких, слабых людях и обывателях, эта книга о жалкой уходящей жизни, действительно, надо полагать, зазвучит для некоторых критиков какой-то визгливой флейтой, какой-то сентиментальной оскорбительной требухой. Однако ничего не поделаешь. Придётся записать так, как с этим обстояло в первые годы революции. Тем более, мы смеем думать, что эти люди, эта вышеуказанная прослойка пока что весьма сильно распространена на свете. В силу чего мы и предлагаем вашему высокому вниманию подобную малогероическую книгу. А что в этом сочинении бодрости, может быть, кому-нибудь покажется маловато, то это неверно. Бодрость тут есть.  Не через край, конечно, но есть. Последние же страницы книги прямо брызжут полным весельем и сердечной радостью» (март 1927 г., И. В. Коленкоров = Зощенко).

Стремясь защитить себя от возможных критических нападок (они и последовали, например, грозная статья М. Ольшевца «Обывательский набат»), Зощенко идёт на «уловки», как бы открещивается от этих повестей, но на самом деле выразил всю суть своего творчества. Литературная слава подействовала на Зощенко благотворно: во всех своих словах и поступках он сделался увереннее, спокойнее и твёрже. Чувствовалось, что все эти качества достались ему как достойный итог его длительной работы над собой, над своим трудным и сложным характером. Особенно «сложным» характер Зощенко казался представителям власти: с ним «по-хорошему», а он гнёт своё – в частности, выступает в защиту некоторых писателей (О. Мандельштама)! Власти пытаются «проработать» и «исправить» гения, сделать его как все, но при этом чтобы он писал ярко и образно, как раньше! В ответ Зощенко выстраивает свою линию защиты, придумывает ответные ходы. Он подготовил «Письма к писателю» – книгу, которая, по его мысли, должна его защитить. Писем он получал великое множество. И писал ответы. Теперь он решил издать эти письма, показать властям, кого на самом деле любит народ.  И летом 1929 г. эта книга вышла. Помогла ли эта книга ему «отбиться»? Он, как всегда, опасаясь за судьбу очередной своей книги, в предисловии подводит «правильную базу»: «Я не могу и не имею права держать в моем столе такой исключительный материал. Я эту книгу собрал для того, чтобы показать подлинную и неприкрытую жизнь». Однако проработки продолжились. Ведь писатели не могут обходиться без пригляда, ими нужно руководить, их нужно поправлять! И усилия прилагались немалые!

А политическая обстановка в стране была непростая – в начале 1934 г. прошёл 17-й Съезд партии, названный «Съездом победителей», и в то же время обозначивший острую борьбу в партийном руководстве, пусть и скрытую. В декабре был убит в Ленинграде С. М. Киров, что ещё больше накалило обстановку, привело к усилению репрессий. Жданов понимал, что в столь сложное время, когда в писательской среде бушуют и политические, и межгрупповые распри, объединить писателей и направить их в «правильное русло» социалистического реализма может только Горький.

В августе 1934 г. состоялся съезд писателей и был создан Союз писателей СССР. На съезде присутствовали многие самые известные советские писатели: (они вставали и громко называли свое имя) Иванов! Ильф! Зощенко! Инбер! Каверин! Кассиль! Квитко! Кирпотин! Киршон! Либединский! Маркиш! Маршак! Новиков-Прибой! Олеша! Павленко (будущий четырежды лауреат Сталинской премии)!  Пастернак (будущий лауреат Нобелевской премии, от которой ему пришлось отказаться)! Петров! Пильняк! Погодин!  Романов! Саянов! Светлов! Сейфуллина!  Серафимович! Сергеев-Ценский! Слонимский! Соболев! Ставский! Сурков! Табидзе! Тихонов! Толстой! Тренев! Фадеев! Федин! Чуковский! Шагинян! Шишков! Шкловский! Шолохов! Эренбург! Ясенский! Яшвили! Был даже писатель по фамилии Умер (из Средней Азии). Главный писатель не явился, решил не мешать своим присутствием.

С трёхчасовой речью выступил Горький, он же выступил и с заключительным словом 1 сентября. Выступили Жданов, Бухарин, Радек, Эренбург, Федин, Кольцов, Пастернак, Маршак, Олеша. Готовился выступить и Зощенко, но слова ему не дали. Были и гости – иностранные писатели: Луи Арагон, Мартин Андерсен-Нексе, Жан Ришар Блок, Фридрих Вольф и др. Судьбы делегатов сложились по-разному. Из 582 делегатов 218 были репрессированы, среди них – Бабель, Кольцов, Пильняк, Табидзе, Яшвили. И многие другие. Квартиры, дачи, дома отдыха, служебные машины, пайки – все это пришло после съезда. Были открыты большие издательства, книги выходили огромными, невиданными прежде тиражами – и люди их читали и горячо обсуждали, литература была на виду.

Ну а что Зощенко? Примерно в это время он написал любимую многими – «Голубую книгу» в жанре новелл эпохи Возрождения, анекдотов и фатеций (1935). Идею книги, между прочим подсказал ему Горький. Всего в книге было пять разделов – пять «пружин» мировой истории. Это – Деньги, Любовь, Коварство, Неудачи и Удивительные события.

1  февраля  1939  года  опубликован  Указ Президиума Верховного  Совета СССР «О  награждении советских писателей». Подготовка этого списка была связана с большой суетой, закулисной вознёй и тревогой в писательском мире. Список составляли московские литературные вожди – Фадеев, Павленко, учитывалась любая мелочь. Известно, как переживал, не обнаружив себя среди награждённых, Пастернак. Зощенко был награждён орденом Трудового Красного Знамени. 17 февраля 1939 г. в Кремле Зощенко получает орден из рук «всесоюзного старосты» М. И. Калинина.

Но Зощенко помнит и о тех, кто оказался в беде. Именно в 1939 г. Зощенко и Вера Владимировна, его жена, берут в свою семью пятнадцатилетнюю дочь арестованных Авдашевых, отбывшую свой «срок» в детском доме…  Потом эта девушка оставит воспоминания о Зощенко.

Уверенный, что нашёл новый, безопасный жанр и «схватил Бога за бороду», Зощенко берётся за новую тему – «Рассказы о Ленине», для детей. Тут и раннее детство Ленина («Графин»), и рассказы о его юности («Рассказ о том, как Ленин учился», «Рассказ о том, как Ленин бросил курить»), о начале революционной деятельности («В тюрьме», «Рассказ о том, как Ленин перехитрил жандармов», «Иногда можно кушать чернильницы»). Но здесь – в рассказе «Ленин и часовой» – Зощенко допустил досадную ошибку. Ленин ищет по карманам свой пропуск в Смольный и чуть замешкался. «А в тот момент подошёл к дверям Смольного один какой-то с усиками и, видя, что часовой не пропускает Ленина, возмутился и крикнул: – Это же Ленин! Пропустите!». Ленин в рассказе приструнил человека с «усиками», а часового, наоборот, поблагодарил за бдительную службу.

К юбилею «великого кобзаря» Тараса Шевченко Зощенко пишет о нём документальную повесть. Зощенки покупают дачу в Сестрорецке. В общем, 1939 год был удачным в жизни Зощенко и спокойным. Главное, он жив, выходят его книги – он в полном порядке и продолжает творить.

22 июня 1941 началась война. В тот же день он подаёт заявление в военкомат с просьбой отправить его на фронт добровольцем, но ещё в 1917 г. он был признан негодным к военной службе (диагностирован порок сердца вследствие отравления газами в Первую мировую), и ему отказали. 23 июня он получает приглашение от режиссёра Николая Акимова, возглавлявшего Ленинградский театр комедии. Акимов пригласил в театр Зощенко вместе с драматургом Евгением Шварцем и заказал им антифашистскую пьесу – комедию. Акимов верил, что два этих больших, но столь разных мастера создадут замечательную пьесу. Они её создали за полтора месяца – «Под липами Берлина». 12 августа состоялась премьера. Успеха она не имела. Не потому что она была плохая – она была не ко времени и не к месту. Развесёлое, карикатурное изображение полусумасшедшего Гитлера и его окружения соответствовало бы, по замечанию Шварца, настроению 1945 года, но тогда, летом 1941, немцы были на подступах к Ленинграду, и уже начались перебои с питанием, чувствовалось, что надвигается нечто ужасное. Пьесу сняли.

До начала сентября Зощенко активно работает в Ленинграде, пишет антифашистские фельетоны для радио и газет. 18 сентября его вызвали в Смольный и предложили эвакуироваться. Было тогда такое понятие – «золотой фонд деятелей культуры» – и Зощенко причислили к нему. Зощенко сказал, что подумает – он должен позаботиться о семье, жене и сыне. После разговора с Верой Владимировной он позвонил в Смольный: «Можно взять с собой в эвакуацию жену?» – «Да». – «А сына?» – «Военнообязанный?» – «Да». – «Нельзя». «Тогда я тоже останусь», – сказала Вера Владимировна. Вера Владимировна и сын без него пережили войну и блокаду. Но разлука оказалась слишком долгой, и главное – драматичной. Зощенко оказался в Алма-Ате. Он продолжал и там работать, но стремился оттуда вырваться.

В конце апреля 1943 г. Зощенко вызывают в Москву, аж в ЦК ВКП(б), и предлагают высокую должность главного редактора «Крокодила». Стать главным редактором он отказался, но вошёл в редколлегию журнала. Это дало ему возможность остаться в Москве и жить в гостинице «Москва», недалеко от Кремля. Очевидцы пишут, что в тот год, после победы под Сталинградом, настроение у людей стало меняться, появилась вера в победу и начал появляться вкус к жизни.

Зощенко сдал свою рукопись «Перед восходом солнца» в журнал «Октябрь». Читает готовые главы в «своем кругу» — Н. Тихонов, В. Шкловский… Отзывы одобрительные. Среди многих «экспертов», кому рукопись посылалась на отзыв, был Константин Федин – и он дал положительный отзыв. В журнале «Октябрь» были опубликованы две первые части. Но вдруг разразилась буря. Дальнейшую публикацию запретили! Никто не стал ничего объяснять, и никто не заступился за Зощенко. Из редколлегии журнала «Крокодил» его исключили, лишили продуктового пайка и выселили из гостиницы «Москва». В скобках надо сказать, что первая часть повести похожа на цикл новелл, рассказов – на основе воспоминаний и любопытных случаев из своей жизни, которые позволят автору и герою в дальнейшем понять причины своих психологических проблем и неврозов. Вторая часть посвящена снам автора и их толкованию.

25 ноября 1943 г. Зощенко написал письмо Сталину, перечислил свои заслуги, рассказал о замысле книги «Перед восходом солнца» и о той пользе, которую она может принести людям… В ответ появилась разгромная статья, подписанная сразу несколькими авторами (В. Горшков, Г. Ваулин, Л. Рутковская, П. Большаков), под названием «Об одной вредной повести». Вряд ли она появилась без ведома Сталина. Более того, похоже, это был его ответ на письмо. Вот что, среди прочего, в ней написано: «В жесточайшей борьбе против немецко-фашистских захватчиков вместе со всем советским народом участвуют наши писатели… Большое впечатление произвели на нас, рядовых ленинградских читателей, “Радуга” Василевской, “Непокоренные” Горбатова, “Фронт” Корнейчука, “Народ бессмертен” Гроссмана, произведения Николая Тихонова, Алексея Толстого…  Иное, прямо противоположное впечатление оставляет пошлая, антихудожественная повесть Зощенко “Перед восходом солнца”, напечатанная на страницах журнала “Октябрь” №№ 6–9 за 1943 год. Повесть Зощенко чужда чувствам и мыслям нашего народа…  Что же потрясло воображение писателя – современника величайших событий в истории человечества? В ответ на это Зощенко преподносит читателю 62 грязных происшествия, 62 пошлых истории, которые когда-то, с 1912 по 1926 год, его “волновали”. С отвращением читаешь эти пошлые рассказы о встречах с женщинами. У Зощенко женщины изображены лишёнными морали и чести; они только и мечтают о том, чтобы обмануть мужа, а потом и любовников… В дни Великой Отечественной войны, вспоминая войну 1914–1917 годов, Зощенко решил рассказать о том, как медленно резали солдаты свинью, о своём посещении проституток.  Однако у писателя не нашлось ни одного гневного слова против немцев, не нашлось ни одного тёплого слова о русском офицере».

Зощенко вернулся в Ленинград к своей семье, которую он оставил. Война закончилась, постепенно налаживалась жизнь. Решением Ленинградского горкома ВКП(б) 26 июня Зощенко введён в состав редколлегии журнала «Звезда». Ещё одно роковое событие в числе других, ещё один аргумент в папку будущего «зощенковского дела». Если многие хорошие люди мечтали о том, чтобы в спокойной обстановке после войны почитать Зощенко, то в Кремле, похоже, мечтали совсем о другом – о послевоенной литературе, в которой не должно быть Зощенко. В начале августа 1946 г. проходит заседание ЦК в Москве, куда были приглашены и «представители трудящихся», и некоторые ведущие («руководящие») писатели. И Сталин вдруг разразился тирадой: «Почему я недолюбливаю людей вроде Зощенко? Потому что они пишут что-то похожее на рвотный порошок. Можем ли мы терпеть на посту руководителей людей, которые это пропускают в печать? У нас журнал не частное предприятие… Разве этот дурак, балаганный рассказчик, писака Зощенко может воспитывать?» – И «государственная машина» заработала! Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г.: «ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы “Звезда” и “Ленинград” ведутся совершенно неудовлетворительно. В журнале “Звезда” за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой “Звезды” является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции “Звезды” известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодёжь и  отравить её сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко “Приключения обезьяны” (“Звезда”, №5–6, 1946) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами. Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и  подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции “Звезды” хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как “Перед восходом солнца”, оценка которой, как и  оценка всего литературного “творчества” Зощенко, была дана на страницах журнала “Большевик”…». Досталось также и А. А. Ахматовой.

В Ленинград приехал Жданов (его уже повысили и перевели в Москву). Писателей собрали в актовом зале Смольного. Длинный доклад Жданова слушали в тишине. Жданов приехал «уничтожить» Зощенко как наиболее авторитетного писателя, не желавшего «приковаться навек» к «галере» соцреализма и продолжавшего писать то, что считал нужным – и притом ещё не осуждённого за это окончательно, как уже было с другими писателями, не говоря о сгинувших. А этот – жив и ещё пользуется авторитетом и народной любовью. Редакторы, вместо того чтобы покончить с ним, снова «поднимают его на щит»! Пора бы дать ему должную оценку! 4 сентября 1946 г. Зощенко исключается из Союза советских писателей (он лишается продуктовой карточки). Можно ли это «решение» считать «ответом вождя на письмо»? Скорее всего так и было, ведь никакие важные решения без согласования с ним не принимались.

От голодной смерти его спасает самый преданный человек – Лида Чалова, она покупает для него продуктовые карточки. Приходится распродавать мебель, купленную в годы успеха. Нужда заставляет Зощенко вспомнить профессию сапожника. Один из знакомых, зайдя в гости без предупреждения, увидел, как Зощенко ползает по полу, вырезая из войлока стельки. Всё как у героя Зощенко сапожника Снопкова: «И жили они определённо не худо. Зимой, безусловно, голодовали…» Для Зощенко наступила «зима» – его новые вещи под разными предлогами не принимали, старые договоры аннулировали. В десятках статей, обзоров, рецензий, читательских писем, «творческих отчетов» и интервью Михаила Зощенко прорабатывали и поносили с какой-то необъяснимой яростью. Но его не забыли прежние его коллеги по писательскому цеху – помогали К. Симонов, Вс. Иванов и К. Федин. Приходится ему заниматься литературной подёнщиной, переводами и фельетонами. Добрые люди ведут тихую кампанию по реабилитации Зощенко и восстановлению его в Союзе писателей. А почти сразу после смерти Сталина по предложению руководства Союза писателей Зощенко подаёт заявление о восстановлении в Союзе. Но восстановить не получается, выходит, прежнее решение было ошибочным? Но выход нашли – решили принять заново.

С 1954 г., после злополучной встречи с английскими студентами, где Зощенко позволил себе не согласиться с рядом положений постановления и доклада Жданова, в котором он именовался подонком, хулиганом, пройдохой, несоветским писателем, травля и гонения возобновились с новой силой. Его «поведение» обсуждали, его осуждали, даже К. Симонов. Пытаясь как-то остановить эту «лавину», Зощенко обратился с письмом к главному тогдашнему советскому критику В. В. Ермилову: когда-то он говорил о Зощенко добрые слова, и Зощенко надеялся, что и на этот раз он за него заступится. И Ермилов, который никогда не отклонялся от «линии партии», ответил Зощенко – через газету «Правда». Для него это было важно, тогда бы о его «принципиальности» узнали власти. Вот только одна цитата из него: «Только после того, как Вы в самую грозную годину во всей исторической жизни нашей Родины, в годы героического народного напряжения, сочли позволительным выступить с гнилой повестью, проникнутой цинизмом самовлюблённости, где Вы всерьёз на все лады толковали о том,  как Вы спасали своё драгоценное для всего человечества  здоровье в то время,  когда миллионы тех самых людей, которых,  как оказалось,  Вы считаете ниже обезьяны, отдавали и своё здоровье, и самую свою жизнь, – только после того, как Вы своеобразно поздравили их с Победой, противопоставив им обезьяну в качестве морального образца, – только после  всего этого  наша  общественность напомнила Вам устами покойного А. А. Жданова о Вашем гнилом прошлом,  к которому Вы не только вернулись, но которое Вы превзошли  еще  большей  гнилью».

Это лживое, оскорбительное, но пафосное письмо для Зощенко прозвучало приговором. Если даже сам «великий Ермилов» изображает весь его творческий путь как путь позора и предательства «лучших чаяний советского народа», – то ситуация безнадёжна. Наступает резкое ухудшение здоровья. Ещё один результат «неустанной заботы» о писателе Зощенко. Особенно ему стало худо после появления, вслед за письмом Ермилова, злобной, уничижительной статьи «Факты опровергают клевету» в газете «Известия». Видимо, решено было «добить». После этого имя Михаила Зощенко исчезает надолго. Но умереть ему не дают: отправляют лечиться в Сочи. Он превратился в литературного изгоя, жил в одиночестве и добывал хлеб насущный всякого рода нелитературными заработками, включая сдачу внаём части своего домика в Сестрорецке. Жена и сын, конечно, помогали, как могли – но близости, взаимопонимания давно уже не было.

И опять Зощенко спасла женщина! Главной «подругой» Зощенко, его спасительницей становится его соседка по дому, Марина Деодоровна Багратион-Мухранская. Работал Михаил Михайлович без особого настроения, скорей – по привычке. Да и могло ли быть настроение, если почти всё, что он писал, под разными предлогами отвергалось журналами и издательствами. К Марине Мухранской, жившей двумя этажами выше, Зощенко продолжал ходить в гости – а точнее, как к себе домой, в уютный и тёплый дом – до последних дней своей жизни, которая оборвалась 22 июля 1958 г. в Сестрорецке.

(Изл. по книге: В. Попов, «Зощенко», ЖЗЛ, Малая серия, М., МГ, 2016)